Ответственность за вину

Убийственное, всепоглощающее чувство вины и осознание своей вины — вещи достаточно различные. Первое парализует волю, повергает в отчаяние, вызывает стыд, лишает способности действовать разумно. Чувство это настолько невыносимо, что нам во что бы то ни стало необходимо от него избавиться. В результате оно заставляет отрицать вину, перекладывать ее на другого, скрывать, замалчивать, не договаривать.

Предположим, я развелась с моим мужем и лишила своего ребенка возможности жить с мамой и папой, то есть лишила его защищенности полной семьи. Но при одной мысли о том, какую боль причинила я моему любимому чаду, мне самой становится невыносимо больно и стыдно. А тут еще со всех сторон "педагогические" указания: "Не забывайте...", "Подумайте...", "Ребенку нужен отец..." и т. д. Ничего удивительного, если я — и это, скорее всего, бессознательно — стану искать в ребенке подтверждений тому, что развод для него не так уж и страшен. И если ребенок и вправду внешне никак не проявит своего горя — не закричит, не заплачет, — я с радостью решу, что так оно и есть. И мне просто не захочется размышлять о том, что внешние проявления мало говорят о действительных, внутренних переживаниях. И не захочу я об этом размышлять не потому, что мне не достает интеллекта или доброты, а потому что думать об этом больно и страшно и здесь-то и вступают в действие мои бессознательные защитные механизмы.

Но стоит только хотя бы немного ослабиться чувству вины, как я в состоянии буду задуматься о том, что ребенок, собственно, просто не может не переживать в такой страшной ситуации. Разве я смогу представить себе, что, если меня бросит самый любимый человек, если он скажет мне, что мы не будем больше жить вместе, я останусь спокойной и равнодушной, и меня это особенно не затронет. Как же можно ожидать подобного от ребенка?

Однако если я знаю, что развод был неизбежен или необходим (часто разводы происходят именно в интересах детей, во имя избавления их от больших бед), если, кроме того, я знаю, что несу ответственность и за свое собственное счастье и душевное благополучие и по-другому просто не могу, то я "с чистой совестью" возьму на себя ответственность за случившееся. Конечно же, это именно мы, родители, повинны в тех страданиях детей, которые приносит детям развод. И если мы будем отрицать свою вину или перекладывать ее друг на друга, то это не только детям, но и нам самим не принесет ничего хорошего, мы все потеряем остатки нашего душевного покоя или же будем удерживать их слишком большой ценой. Совсем другое дело, если мать (отец) скажет: "Да, мои дорогие дети, это я причинила (причинил) вам такую боль, но у меня не было другого выхода (о чем бы ни шла речь — об избавлении от мужа-пьяницы или о своем собственном счастье и праве на любовь). И я готова (готов) ответить за это и постараюсь, насколько мне позволят обстоятельства, наладить нашу жизнь так, чтобы все мы вышли из этой тяжелой ситуации с наименьшими потерями!

Такая позиция во многом облегчает решение проблем, возникших в связи с разводом. И если вы готовы, пусть и не сию же минуту, а после размышлений на эту тему (для того, чтобы что-то изменить в себе, нужно время), придерживаться ее или, по крайней мере, понять ее справедливость и целесообразность, то, можно считать, доброе начало уже положено. Чем слабее в вас внутреннее сопротивление, тем активнее ваша воля и тогда вы уже способны не только воспринимать "добрые советы", но и следовать им.

Фигдор здраво оценивает все реальные трудности, которые приносит с собой развод: часто это денежные проблемы, социальная изоляция матери, ее усталость от непомерных нагрузок, нехватка времени и сил на свободное, счастливое общение с детьми. И на этом реально обременительном фоне протекают главные — внутрипсихические — переживания развода.

В книге "Дети разведенных родителей: между травмой и надеждой", как и в других работах Фигдора, развод рассматривается "изнутри", то есть с точки зрения душевных событий. От того, как дети переживут развод, во многом зависит их дальнейшее психическое здоровье. В этой книге мы не найдем конкретных рецептов "дрессировки": в такой, мол, ситуации нужно вести себя так, а в такой — эдак. Но в приведенных примерах мы, может быть, частично распознаем внутреннее содержание и своих собственных проблем. А стоит нам понять суть, как правильное поведение придет само по себе.

Хочется еще раз предупредить: всякое столкновение с темой развода — особенно для тех, кто в том или ином виде пережил его сам или для тех, кто его планирует, — дело ужасно болезненное. Одна только мысль о разводе (может быть, о разводе ваших собственных родителей, пережитом в детстве) активизирует такое ужасное чувство вины, страха и боли, что вам тотчас захочется отложить в сторону эту книгу — мол, потом как-нибудь. Но потом не бывает легче, потом становится еще труднее, потому что чувство вины приводит в действие внутреннее сопротивление, которое устанавливает "железобетонный" заслон всякому столкновению с больной темой. Поэтому, я очень прошу вас, сделайте над собой усилие, попробуйте преодолеть себя, читайте дальше, пусть это тяжело и даже больно, пусть это вызывает в вас страшное беспокойство, пусть вам захочется даже плакать (непременно плачьте!), зато вы увидите, насколько легче станет вам после. Все, что узнаете вы о своих детях и о самих себе, о невидимых, но реально существующих проблемах — а главное — о психическом содержании ваших проблем, — облегчит вам понимание себя и друг друга и поможет научиться сознательно управлять событиями, а не позволять им слепо руководить собой.

Вначале мы поговорим о том, как именно ребенок переживает развод родителей, что происходит в его душе.

 

Диана Видра

(Из книги "Помощь разведенным родителям и их детям: от трагедии к надежде", М. 2000)